Мечи Ямато - Страница 40

Выданный ему Хара Итиноси короб Артем поставил на землю, поместив между корней, и впрямь похожих на щупальца гигантского спрута. Содержимое короба гимнаст, не опасаясь кого-то обидеть, проверил еще в школе. Не обманули желтолицые черти — внутри он обнаружил бэнто с едой, крохотный соломенный коврик (чтобы не испачкаться, если в дороге придется сидеть на чем-то грязном, — ого, какая заботливость!), запасное кимоно (ого, какая щедрость!) и десять серебряных монет. В общем, придраться было не к чему, ну разве только монет можно было бы насыпать побольше.

«Что делать, если не придет? Возвращаться?» — мучился Артем, в виде разнообразия обходя дуб то по часовой, то против часовой стрелки.

Ситуация напоминала ему первое свидание — тогда он, помнится, наматывал круги у станции метро и так же боялся, что дама сердца не придет. Пришла. А как выяснилось гораздо позже, она вообще пришла загодя, подобрала удобный наблюдательный пункт за ларьками и оттуда, получая удовольствие, наблюдала за страданиями Артема: как он вглядывается в вытекающую из метро людскую реку, как он через каждые полминуты подносит к глазам часы, как что-то злобно шепчет себе под нос...

Ацухимэ тоже пришла. Но японка за ларьками не пряталась и исподтишка не следила. Артем увидел ее издали — одиноко идущую по пустынной дороге. А когда Артем разглядел за ее спиной дорожный короб, обрадовался, как пацан, — значит, она не просто хочет поболтать и вернуться домой, а собралась в дальнюю дорогу.

Правда, когда она подошла совсем близко, Артем увидел, что у нее за спиной не дорожный короб, а продолговатая матерчатая сумка, из которой торчит свернутый трубкой соломенный мат. Да ну, какая разница, просто в короб мат не помещается, а она не может спать иначе как на мате! Главное, вещи уложены для дальней дороги!

Они устроились под деревом. Сидеть на корнях-щупальцах было удобно — как на скамейке. И приятно — утро уже было в самом разгаре, и весеннее солнце припекало как следует. А главное — рядом с тобой замечательная девушка. Настолько рядом, что от этой близости кружится голова и учащенно стучит сердце. Словом, пастораль, идиллия, хоть никуда не уходи от этого дерева.

— Ты не боишься, что тебя хватятся и отправят за тобой погоню? — первое, о чем спросил Артем.

— Я оставила письмо, где все написала. Написала, что направляюсь к брату в Киото. Объяснила, почему ухожу. Потому что после смерти мастера мне стало одиноко, и утешение я смогу найти только у брата Хидейоши.

Ацухимэ наклонилась, подняла с земли сухой прутик.

— Они не станут высылать за мной погоню, Алтём. — Она принялась пальцами одной руки отламывать от прутика маленькие кусочки. — Наоборот, они вздохнут с облегчением — больше я не стану их раздражать неподобающим поведением! Особенно радоваться будут на женской половине дома, а оттуда радость перейдет на половину мужскую. Я тоже рада, что ушла оттуда. После смерти сэнсэя в Мацудайра-рю мне стало бы невмоготу. Да меня выжили бы из школы в ближайшее время! Уверена в этом!

— А я вот думаю, они все же могут выслать вдогонку кого-то из самураев... — Артем посмотрел на девушку. — Не для того, чтобы вернуть тебя домой, а для сопровождения. Ведь ты же женщина! И совсем одна пойдешь по дорогам, где полно разбойников.

— Они не поверят, что я отправилась в дорогу без оружия. А раз я с оружием, за меня нечего волноваться.

— А ты с оружием? — спросил Артем.

Ацухимэ показала на торчащий из сумки соломенный мат и коротко сказала:

— Там... Хотя, — состроив смешную гримасу, она почесала за ухом остатком прутика, — ты прав, могут и выслать. Только не ради меня, а из-за брата. Брату может не понравиться, что меня отпустили без сопровождения. Но все равно они направятся по другой дороге. По той, что ведет в Киото.

— А ты по какой пойдешь? — спросил Артем. Ацухимэ поджала губы, постучала прутиком по ладони.

— Я скажу тебе потом. Сперва ты скажи мне, Алтём, за какое преступление тебя преследует Нобунага?

— Странно, что ты меня об этом сейчас спрашиваешь, когда мы уже наедине. А вдруг меня обвиняют в людоедстве или в гнусных нападениях на женщин?

— Сэнсэй не предложил бы тебе остаться в Мацудайра-рю, если бы ты был низким человеком, Алтём.

«Ох уж эта их вера во всемогущество сэнсэя, — подумал акробат. — Ладно, постараемся оправдать высокое доверие». И Артем рассказал девушке ровно ту же, на две трети правдивую историю, что когда-то поведал ее брату Хидейоши.

Как случайно натолкнулся в лесу на яма-буси. Как на тех напали какие-то люди. Люди впоследствии оказались самураями даймё Нобунага, но в тот момент Артем принял их за разбойников и убийц. Он помог яма-буси отбиться, но, правда, одному из нападавших удалось удрать. Яма-буси же в благодарность подарили беловолосому помощнику одежду, накормили, дали поспать в их шалаше. Когда утром Артем проснулся, яма-буси уже не было. Они снялись и куда-то ушли, а он остался один и направился куда глаза глядят. Шатался по лесам, пока не напоролся на разбойничью шайку. Так он оказался в плену, где встретил Хидейоши. А потом Артем привел умозаключения ее брата по поводу всей этой истории. Хидейоши считал, что даймё Нобунага каким-то образом стало известно — следующей жертвой яма-буси должен стать как раз он. И даймё послал своих самураев нанести упреждающий удар. Затея сорвалась не без участия некоего бледнолицего друга, о чем даймё доложил спасшийся самурай. Нобунага решил, что яма-буси в свою очередь наняли чужеземца, чтобы воспользоваться гайдзинскими знаниями или гайдзинским колдовством. Иметь дело с чужими знаниями или с чужим колдовством у Нобунага не было никакого желания. Поэтому он и назначил за голову беловолосого высокого гайдзина с драконом на спине огромную награду — коку риса. Нобунага хочет как можно быстрее обезопасить себя от непонятной опасности. Вот какими соображениями поделился с Артемом ее брат Хидейоши, а Артем сейчас передал их Ацухимэ.